Кардинал провёл эту ночь отвратительно. Не то сон, не то полудрёма, переплетение видений и дневных мыслей… Он ворочался в постели с боку на бок, злясь поочерёдно и на духоту, и на сквозняк, и на неудобные подушки.
Если бы Томаса спросили, с чего бы так беспокоиться, он бы не ответил. Положим, Болейн ведёт себя, будто её вот-вот и правда должны короновать, чего по милости Господа, возможно, никогда ещё и не случится. Маргарита отослала его секретаря обратно, не дав никакого ответа. Но ведь и это не такая серьёзная проблема – с сестрой короля Уолси никогда не связывали особенно тёплые отношения…
И всё-таки на душе было как-то тревожно – Генрих с его навязчивой идеей аннулирования брака, противники канцлера, что постепенно набирали влияние, благодаря тому, что однажды архиепископ Йоркский допустил вроде бы незначительную оплошность, позволив монарху увлечься Анной и не подыскав на её место более подходящую и покладистую девицу… Всё складывалось одно к одному.
Утром он поднялся рано – солнце только-только показалось над горизонтом. Оставив в постели ещё спавшую Джоан, кардинал приказал подать завтрак, но, невзирая на все старания повара и на любовь самого Томаса к изысканным блюдам, аппетита определённо не было.
Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, канцлер с головой погрузился в дела. И когда слуга доложил о том, что его хочет видеть паж герцогини Саффолк, он как раз просматривал жалобы монахов на закрытие монастырей… Жалобы эти, на самом деле, адресованы были королю, но Генрих, само собой, утруждать себя подобными вопросами не собирался и, не читая, передавал документы Уолси…
   …В королевском саду кардинал был не через час, как ему предлагала герцогиня, а чуть позже. Впрочем, опоздание оказалось незначительным и вполне могло быть объяснено обычной занятостью. Приехал он верхом на чистокровном скакуне, не желая ни трястись в экипаже, ни проезжать по улицам на муле. Сейчас все мысли Томаса были заняты предстоящей беседой, и хотелось поскорее добраться до резиденции Его Величества, чтобы понять, насколько обоснованы были те надежды, что он возлагал на встречу с Маргаритой…
   …Уолси неторопливо прогуливался по дорожке среди аккуратно подстриженных деревьев и ровных тёмно-зелёных кустарников. Творения садоводов выглядели безупречно – ни одной лишней ветки, ни одного листа, что выбивался бы из общей гармонии… Однако и при взгляде на кардинала никто не предположил бы, что он чем-то озабочен – одеяние его было, как всегда, безукоризненно, походка спокойной, а выражение лица задумчиво-непроницаемым.

-Ваше Высочество, - канцлер склонил голову, изобразив что-то вроде светского поклона. Ему явно не хотелось с ходу излагать суть вопроса, не выяснив настроения герцогини. Каждому было известно, что, являясь подругой королевы, Маргарита не может одобрять связь брата с Анной Болейн. Между тем, одно дело просто не одобрять, и совсем другое – действовать активно, стараясь изменить положение вещей.
В конце концов, устранение фаворитки будет на руку Екатерине. То есть, скажем так, может быть на руку. Если представить дело таким образом, что с исчезновением Анны сама собой отпадёт необходимость развода, от отчего бы Её Высочеству не помочь мне, думая прежде всего о благе жены нашего государя? Но с другой стороны, переговоры с Римом по поводу аннулирования брака можно и не прекращать – ведь подобрать Генриху новую супругу, ту, которая не станет доставлять никаких неудобств, может оказаться весьма полезным…
По лицу Уолси определить его мысли было очень сложно. Он улыбнулся в ответ – улыбка вышла определённо любезной и вполне приветливой – словно бы кардинал совершенно не замечал надменного взора собеседницы. Или принимал его за нечто вполне естественное.
-Надеюсь, Вы простите меня за то, что потревожил Вас. Не отрицаю, я действительно писал Вам, прося уделить мне несколько минут. И я весьма благодарен, что Вы, Ваше Высочество, ответили согласием. Тем более, что несмотря возможность вернуться ко Двору, Вы бываете здесь не столь часто, как хотелось бы всем, кто ценит Ваши ум, обаяние  и красоту. Искренне хочу верить, что причиной тому является лишь желание проводить больше времени с семьёй, в тишине и покое…
Сказано это было так, будто Томаса действительно очень волновали обстоятельства жизни герцогини – настолько участливо прозвучали его слова. И человек, который знал канцлера не столь долго, сколько его знала Маргарита, вполне мог бы подумать, что основанием встречи послужило беспокойство о принцессе и стремление до конца уладить все намёки на разногласия между ней и Генрихом.
На самом же деле кардиналу хотелось увидеть, какое впечатление произведёт сказанное на сестру короля. Пусть она и не решится выложить всё, что думает, по поводу ситуации, что сложилась теперь при Дворе, но по взгляду, по интонациям голоса,  по едва заметным жестам всегда можно догадаться о настроении того, с кем ведёшь беседу.
Да и потом Уолси ненавязчиво, почти незаметно, но всё-таки не упустил шанса напомнить о том, благодаря кому герцог Саффолк и его жена не находились до сих пор в опале.
Вообще, Томас нечасто напоминал людям о помощи, что прежде оказывал им – тот, кто не хотел забывать, в подобного рода подсказках не нуждался. Если же люди не желали платить добром за сделанное им когда-то добро, то вряд ли имело смысл взывать к их совести.
Однако теперь стоило использовать любую возможность.
Канцлер бросил беглый взгляд по сторонам, но, судя по всему, в этой части сада больше никого не было. Даже паж, сопровождавший Маргариту, приотстал.

Отредактировано Кардинал Уолси (2012-04-05 15:35:40)

Да, конечно, заботы Екатерины касаются именно Его Величества…
Кардинал приложил все усилия, чтобы в улыбке его не появился оттенок иронии.
Готов поспорить, она думает, прежде всего, о том, как избежать грозящего развода. И пытается подключить к делу племянника, чтобы тот оказал давление на Папу.
-Вы несправедливы ко мне, герцогиня, если действительно думаете, что, несмотря на все дела, я не могу печалиться по поводу Вашего отсутствия. Каждый Вам подтвердит, что Вы, несомненно, являетесь украшением Двора нашего государя. И без Вашего присутствия Двор этот сверкает не столь ярко, словно брошь, лишившаяся одного из самых крупных бриллиантов.
Сейчас Уолси не особенно задумывался над тем, что говорит. Вежливые обороты, комплименты и уверения в своём расположении у него получались сами собой, можно сказать, по привычке. Главным в данном случае было подвести беседу к тому вопросу, ради которого, он и просил Маргариту о встрече.
Двигаясь возле неё по дорожке парка мимо ровных рядов зеленеющего кустарника, подстриженных в виде конусов деревьев и  мраморных скульптур, канцлер старался весьма тщательно проанализировать всё,  услышанное от спутницы.
Сдаётся мне, Вы не зря заговорили о развлечениях Генриха, Ваше Высочество. Уверен, Вас они занимают ничуть не меньше, чем меня. Хотя… кого это теперь не занимает? Все вокруг стараются угадать, куда подует ветер, чтобы не быть обделёнными королевскими милостями.
-Но в одном Вы совершенно правы. Государь наш – человек увлекающийся и страстный, так что работа на благо королевства не поглощает его без остатка. Я имею в виду, что у него всегда остаётся время на пиры, охоты и конные прогулки, каким бы усталым он ни был. И иной раз меня искренне беспокоит тот факт, что увлечения Его Величества могут обернуться против него же, если в пылу азарта он, невзирая на всю свою мудрость, прислушается к советам людей корыстных. Ведь не каждый оценит оказанное ему доверие и станет действовать лишь на благо Англии и её короля…
Уолси надеялся, что увидеть их из окон замка теперь вряд ли возможно – он уже успел изучить этот сад, неплохо ориентируясь в каждом его закоулке. Но всё-таки, даже если бы чей-то любопытный взгляд и заметил прогуливавшегося по дорожке кардинала в обществе принцессы, то никакой трагедии не случилось бы – ведь разговор их мог оказаться и банальным обменом необходимыми светскими любезностями.
Между тем, называть конкретные имена Томас не спешил. В конце концов, когда решающие слова произнесены, при необходимости отказаться от них или перевернуть так, чтобы они потеряли свой первоначальный смысл, хоть и имелся шанс, но всё же пришлось бы весьма и весьма постараться, чтобы шанс этот использовать.

-Я вовсе не хотел сказать, Ваше Высочество, что увлечения государя способны затмить его острый разум. Я лишь имел в виду, что при возможности некоторые могут злоупотреблять милостивым отношением…
Уолси слегка замедлил шаг, спокойно выдержав взгляд герцогини. Ну, конечно, несмотря на почти равнодушный, едва ли не легкомысленный тон Маргарита не зря заговорила о сёстрах Болейн.
Мария… Вероятно, именно из-за того, что она никогда не имела влияния на Генриха, его отношения с Анной показались мне тоже не заслуживающими внимания.
-Впрочем, в одном Вы правы. В том, что дамы вроде Анны Болейн, оказавшиеся в числе фрейлин Её Величества, безусловно, не оставляют безразличным нашего короля. Уверен, это ни для кого не секрет.
Произнесено это было вполне снисходительно. Кардинал и не думал никогда осуждать монарха за его развлечения ни как священник, ни как человек. Частенько Томас сам устраивал ему свидания с женщинами – если та или иная претендентка на роль фаворитки была хоть чем-то полезна. Хотя бы могла угодить Генриху, оставаясь при этом безопасной и не мешая политическим играм канцлера.
Только вот с Болейн всё пошло не так. И не поставить теперь точку в продвижении к власти этого семейства, значило бы очень сильно рисковать своим положением в будущем.
Уолси поднял голову, задумчиво глядя на голубой небосклон, по ясной поверхности которого неслись белые перья размытых облаков. Помолчал ещё немного, неторопливо двигаясь по выложенной мраморными плитами дорожке. Кардинал изо всех сил старался понять, насколько он может быть откровенен с герцогиней Саффолк. Вряд ли она станет обсуждать этот разговор с братом. Но вот с мужем – вполне возможно. И уж тогда слова Его Высокопреосвященства непременно достигнут ушей государя. И большой вопрос - в каком контексте.
-При Дворе Франциска I знают толк в удовольствиях. Я не пытаюсь заявить, что Англия в этом уступает Франции, ни в коем случае. Просто всё новое не может не пленять наше воображение. Так уж устроены люди, и от этого никуда не деться.
Канцлер смахнул зелёный лист, приставший к краю красной мантии, и вновь посмотрел ввысь, словно бы гадая, не принесёт ли ветер грозовые тучи.
-Главное, чтобы эта любовь к новизне не пошатнула уже устоявшийся уклад жизни. Вы не зря заговорили об этой женщине, Ваше Высочество. Постепенно она приобретает всё больший вес в окружении государя. И можно лишь предполагать, как это скажется и на судьбе Англии и на судьбе тех, кто искренне предан Его Величеству.
Пожалуй, сейчас канцлер высказался более чем определённо. Впрочем, рассуждения его внешне были совершенно лишены эмоций. Вряд ли кто-то смог бы догадаться, каких усилий стоило сохранять этот невозмутимый, едва ли не скучающий вид.
С другой стороны, он сам написал Маргарите. Так что тянуть дальше смысла не было. Уолси никогда не боялся рисковать -  в том случае, если риск был оправдан.
Сейчас, по его мнению, настал именно такой момент.

Отредактировано Кардинал Уолси (2012-10-05 21:43:02)

-Стало быть, её нужно остановить.
От внимания кардинала не укрылась улыбка собеседницы.  Более того, он прекрасно понимал и причину этой улыбки. Пожалуй, до сих пор в своём первом, не особенно удачном, замужестве, что продлилось столь недолго, Маргарита винила именно Уолси. Впрочем, канцлер вполне искренне не понимал, как можно быть недовольной тем, что тебе предоставили шанс стать королевой Франции. Разве это его вина, что принцесса не разыграла должным образом свои карты и не осталась там в качестве королевы-матери, родив Людовику сына?
Да… Тогда всё пошло бы по-другому. Франциск не унаследовал бы корону, малейшие разногласия между двумя странами можно было бы легко и просто уладить, а сёстры Болейн, возможно, до сих пор не появились бы в Лондоне…
-О нравах французского Двора я весьма наслышан, - остановившись, Томас выдержал взгляд герцогини и пару раз задумчиво кивнул, с одной стороны отвечая согласием на заданные ею вопросы, с другой – показывая, что уяснил для себя смысл её слов. – Между тем, не стоит переоценивать проблему. Отец этих замечательный девушек, - здесь канцлер позволил себе короткую и не слишком доброжелательную усмешку. Однако недоброжелательность эта явно относилась к старшему Болейну. – Вместе с герцогом Норфолком стремятся получить как можно больше богатства и власти. Не думаю, что у них это получится, хотя в средствах они и не стесняются.
Канцлер редко высказывался столь прямо, общаясь с теми, кто не входил однозначно в число его единомышленников. Среди придворных у него в принципе было слишком мало людей, с которым он мог говорить более-менее откровенно. Но, стараясь найти союзников, всё-таки приходилось изменять правилам. Ведь если он не доверится Маргарите, вряд ли и сестра короля будет доверять ему. А союзники, которые боятся повернуться спиной друг к другу, обречены на поражение.
-Просто нужно некоторым образом обезопаситься от воздействия на Его Величество этих… - кардинал иронично хмыкнул. – С позволения сказать, средств.
Хорошо уже то, что не нужно объяснять ей, какие последствия могут быть у данного увлечения Генриха, если сейчас же не изменить ситуацию. Хотя… здесь, как это ни забавно, я, наверное, должен поблагодарить Екатерину. Уж той-то наиболее опасно недооценивать свою фрейлину… Но тут есть одна очень тонкая грань, переступать которую не следует – если вдруг герцогиня решит, что нападать на новую фаворитку чревато серьёзными неприятностями, то она вполне может пожертвовать интересами подруги и в лучшем случае сохранить нейтралитет.
-Уверен, Вас не стоит предупреждать, что не стоит никому не рассказывать о нашей беседе. Даже Вашему супругу. Вы умная женщина, Ваше Высочество, и раз вы понимаете, что Анна Болейн не та дама, что достойна быть рядом с государем, Вы не откажетесь помочь ему обратить свой взор на истинную королеву, Екатерину Арагонскую, и забыть об этой слишком уж настойчивой девице…
…или на какую-нибудь французскую принцессу. Ведь действительно, освободившись от Болейн вовсе не обязательно отказываться от идеи аннулирования брака.

Услышав последние слова собеседницы, кардинал остановился и пристально посмотрел на неё, явно уловив намёк на собственную персону. И намёк этот в сочетании с ироничной улыбкой, что успел заметить Уолси на лице герцогини, становился ещё более прозрачным.
-Ваше Высочество, поступки государя, как и его настроение, предсказать весьма сложно. Думаю, Вам и самой это известно. Как бы ни складывались ваши отношения, Вы – его сестра и принцесса крови…
Если бы Томас считал, что дело безнадёжно, он никогда не взялся бы за него. И этот разговор никогда не состоялся бы.
Сейчас вдруг Уолси почувствовал всю шаткость собственного положения. Более десяти лет он фактически правил Англией, в то время, пока король развлекался, меняя фавориток, охотился и пил вино в обществе друзей. Он прекрасно понимал, что может сохранить и должность лорд-канцлера, и богатство, что росло год от года, только сохраняя расположение монарха. Но всё это время благосклонность Генриха казалась не то, чтобы чем-то самой собой разумеющимся, но всё-таки не вызывала сомнений. Да и на самом деле, Томас не видел ни одного человека среди придворных – кроме себя, разумеется – кто мог бы объединить в своих руках власть и духовную, и светскую, не пытаясь властью этой особенно злоупотреблять и действуя на благо Англии. Казалось, и государь считает примерно также…
Но вот теперь канцлер не то, чтобы посмотрел на ситуацию по-другому. Ему лишь стало ясно, что король, поддаваясь эмоциям и слушая чужие советы, может неверно оценить положение, начав больше доверять кому-нибудь другому.
Впрочем, что значит «кому-нибудь»? Конечно, это будут Болейны или их сторонники.
Разумеется, не сейчас. Пока от меня зависит слишком многое – и в самой Англии, и в отношениях с континентальными странами, и в переговорах со Святым Престолом. Но если не начать действовать немедленно, всё будет только хуже. Беспечность в подобных вопросах – самая большая глупость…
-И потом. Я упомянул, что не стоило бы рассказывать герцогу Саффолку о самом факте нашей беседы. А не о тех результатах, к которым мы, смею надеяться, придём. Подумайте сами, кто Вам сказал, что Её Величество окажется единственной жертвой, которую придётся принести честолюбию этих людей? Вполне возможно, что и Ваш супруг снова окажется в опале, не угодив им чем-либо. Разве не лучше ему было бы поддержать человека, который поддержал и его однажды в трудную минуту? Если бы Вы смогли объяснить это… - кардинал не договорил, хотя и без того было нетрудно угадать, что именно он имеет в виду. И весьма учтиво улыбнулся, чуть склонив голову, будто заранее благодаря за понимание.