Анна жарко и страстно, как всегда, ответила на поцелуй короля. Но потом, немного отступив, внимательно посмотрела в его глаза. Морщинка, тонкой нитью протянувшаясь вдоль его широкого лба, говорила о сильном переутомлении и волнении Генриха. Анна нежно провела ладонью по щеке короля и так же нежно, почти невесомо, коснулась ее губами.
- Я рада, что мы наконец сможем побыть вдвоем, любимый.  И тебе полезно побыть вдали от двора.
И от Екатерины. - мысленно добавила девушка.
Легко, словно пушинка, Анна вскочила на лошадь и задорно подмигнула Тюдору.
- А когда мы вернемся, мы будем здесь совсем одни, - хрипловатым от возбуждения голосом, произнесла Анна, сидя на своей любимой кобыле. - И уже никто не сможет помешать нашему счастью.
Пришпорив лошадь, не дожидаясь короля, Анна поскакала вперед, наслаждаясь вольным ветром, развевающим ее длиные черные волосы и воздухом, который именно в этот день был наполнен чем-то особенным. Это был аромат победы. Ее победы над Екатериной, над принцессой Марией, над всеми теми, кто не верил в то, что фрейлина Анна Болейн сможет стать королевой.

Закончив обычную молитву, Екатерина Арагонская подошла к окну и посмотрела на широкий двор замка, куда конюшие только что подвели резвого коня, любимца Генриха. Несколько ловчих с собаками почтительно ждали поодаль - значит, планировалась охота. Однако королева отметила, что никто из придворных не выходит из замка, да и привычного шума, сопровождавшего отъезд королевской охоты, не было слышно.
"А вот и Генрих", - что бы ни творилось на душе Екатерины, при виде мужа она не смогла удержаться от улыбки. Все так же молодцеват, быстрые, решительные движения, суровое выражение на лице... Тюдор был явно не в духе, и королева знала: виной этому она, вернее, ее несгибаемое упорство и отказ добровольно отдать то, что принадлежит ей по праву. "Отдать наглой выскочке то, что Богом и законом навечно закреплено за мной. Никогда!"
- Никогда - повторила Екатерина вслух, почти прикасаясь губами к оконному стеклу. Словно в ответ на ее слова, Генрих улыбнулся, но не жене, наблюдающей за ним с высоты второго этажа, а стройной женской фигуре, быстрым шагом приближающейся к нему. Сомнений не возникало, даже несмотря на вуаль, скрывающую лицо дамы. То была Анна. Король Англии и его любовница слились в жарком поцелуе, и Екатерина отшатнулась от окна, словно ей нанесли удар. Голова закружилась, и королева была вынуждена опереться о стену, чтобы не упасть. Змея, ядовитая змея! Почему он так поступает со мной? Чем я заслужила это? Чем эта бесстыдница лучше меня, его законной жены? - негодование, обида и разочарование захлестнули гордую испанку, но она заставила себя вновь посмотреть в окно. Леди Болейн тоже подвели лошадь, и сейчас она, подобрав поводья, вместе с королем направлялась к воротам. "Так вот что за охота ждет тебя сегодня, Генрих..." - подумала Екатерина, смотря на удаляющуюся парочку сквозь частый переплет решеток. Именно так она и чувствовала себя - запертым в клетке животным, с которым позабавились и забыли, предали, найдя новую игрушку, и оставили томиться в одиночестве. Екатерина прижала руку к груди, пытаясь унять боль и перевести дыхание. "Это оскорбление! Целовать ее при всех и отъезжать на охоту, как с супругой, даже не повидав меня, - это просто неслыханно... это предательство! Только бы леди Стаффорд удалось переслать письмо для Карла! Может быть, он сумеет положить конец моим унижениям!"
Раздавшийся внезапно стук в дверь заставил женщину вздрогнуть, настолько были взвинчены ее нервы. В покои робко заглянула одна из фрейлин и доложила, что аудиенции Ее Величества просит королевский секретарь. Впрочем, он сам, не дожидаясь приглашения, уже стоял за спиной девушки, готовый войти. Отпустив свою даму, Екатерина раздраженно посмотрела на подчеркнуто склонившегося перед ней Кромвеля:
- Господин секретарь? Что Вам угодно? Если Вы пришли склонять меня к согласию на развод, то это пустая трата времени. Я не стану обсуждать эту тему ни с Вами, ни с кем-либо еще.

Екатерина не верила своим ушам: вкрадчивый, но твердый голос королевского секретаря произносил немыслимые вещи! Казалось, она перенеслась на двадцать лет назад и снова была иностранкой, которая могла разбирать английскую речь и складывать слова, но с трудом понимала их смысл. Удалиться? Ей, королеве Англии, не предлагают, а приказывают удалиться из дворца практически без свиты и обосноваться в охотничьем домике, годном для проживания лишь на несколько дней? Екатерина никак не могла взять в толк, чего именно хочет от нее Генрих, и наверное, ее эмоции отражались на ошарашенном лице. Она прошлась по комнате, пытаясь собраться с мыслями, но получилось это плохо. "Генрих что-то задумал, потому и отсылает меня. Наверное, он хочет что-то изменить в замке - например, отдать своей любовнице мои покои... Или просто насладиться ее обществом наедине. В любом случае, нужно будет позаботиться о том, чтобы кто-то из верных слуг в мое отсутствие проследил, что здесь происходит, а уж вернувшись, я решу, что делать".
Едва Кромвель закончил, королева со всем возможным хладнокровием осведомилась:
- И как долго мне предстоит пробыть в Хантингдоншире? Его Величество сегодня изволил отбыть на охоту, он сам нанесет мне визит или я должна буду вернуться в Уайтхолл позже него? Или, возможно, двор переедет в другую резиденцию и мне предстоит явиться прямо туда?

- В будущем?.. - Екатерина все еще ничего не понимала. Вернее, отказывалась понять, хотя королевский секретарь высказался предельно прямо. Арагонская растерянно уставилась на Кромвеля и как будто сквозь туман услышала его дальнейшие слова. Если предательством было оставить ее в Уайтхолле и без предупреждения отбыть из дворца с любовницей, то такой произвол просто не укладывался ни в какие рамки. И Екатерина не была намерена это терпеть. Крайне взволнованно она прошла мимо опустившего глаза долу Кромвеля в глубину покоев, затем резко развернулась и спросила, едва сдерживая эмоции:
- Позвольте, господин секретарь, что же это значит? Выходит, меня... отлучают от двора?!
Сделав еще несколько быстрых шагов, королева подошла к потайному шкафчику, где под надежным замком лежали ее регалии королевы, фамильные драгоценности английской короны, которые по праву принадлежали ей с момента венчания с Генрихом. Но рука Екатерины не притронулась к замку, а просто легла на стену рядом со шкафчиком, словно королева нуждалась в опоре. Вновь взглянув на секретаря, она отчеканила:
- Эти драгоценности принадлежат мне с того самого дня, когда я стала королевой Англии. Вы еще не забыли, что я и сейчас остаюсь королевой? Ни о каком возврате не может быть и речи, по крайней мере, до тех пор, пока я состою в законном браке с королем. "А уж о сохранности этого брака позаботится мой племянник, когда получит мое письмо... что-то нет никаких вестей от герцогини..."
Речь Екатерины, хотя и взволнованная, должна была прозвучать достаточно твердо. Но сама она была далека от той несгибаемости, которую демонстрировала. Она понимала, что приказ короля - закон даже для его супруги, а значит, ей предстоит покинуть Уайтхолл...

Приказ Его Величества... эта фраза обладала в английском королевстве магической силой и часто скрывала за собой многие интриги и даже произвол. Но на сей раз Екатерина не могла не понимать, что это действительно воля короля. Она вздохнула и ответила Кромвелю:
- Что ж, желание Его Величества - закон для всех нас. Я покину Уайтхолл завтра. Но я покину его не изгнанницей, а королевой Англии, и покорюсь человеческому закону, но не преступлю закон Божий. Все регалии, положенные мне по праву, я заберу с собой, куда бы ни пришлось мне отправиться, и буду хранить их, пока этот брак действителен.
"И я очень сомневаюсь, что католическая церковь когда-нибудь одобрит этот развод" - про себя добавила Екатерина. Сдерживаемые в течение всей этой беседы чувства наконец вырвались наружу, и королева надменно произнесла, сверкнув глазами:
- А если Его Величество желает украсить голову своей мистрисс этими драгоценностями, пусть придет и сам отберет их у меня.
Арагонская отвернулась от королевского секретаря, давая понять, что аудиенция окончена. У нее было еще много дел: нужно было отобрать имущество, которое надлежало упаковать, решить, кто из фрейлин отправится с ней, распорядиться насчет лошадей и всего остального... занять себя мелкими делами, чтобы не думать о стройной девушке, уехавшей сегодня бок о бок с королем и о том, сколько времени ей придется провести в вынужденном заточении, пока Карл не придет ей на помощь, а потом, ближе к вечеру, когда все наконец оставят ее одну, можно будет упасть на колени и залиться слезами, в сотый раз вопрошая: "Когда же это закончится?"