Как назывался этот богом забытый город среди многочисленных германских княжеств Ногарэ уже и не помнил, вернее, помнил, но выговорить это название уже не мог. Пока его друзья гуляли по промозглым улицам города, Жан-Луи вполне комфортно и не без пользы для тела проводил время в обществе одной хорошенькой трактирщицы.

- Ты не понимаешь… - француз с отчаянием махнул рукой. И куда его занесло благодаря преданности Генриху? В обычном трактире тебя не понимают.

- Ви-но! Вайн! – из глубин памяти всплыло нужное слово.

- И это… ди ай унд шинен… пшшш…. – всеми своими познаниями Ногарэ пытался пояснить, что хочет яичницу с ветчиной.

То ли его познания в немецком были почти совершенны, то ли его обаяние так действовало на фрау Греттель, а может просто ничего другого в этом трактире ему и не могли предложить, но через четверть часа фаворит Генриха Валуа получил и вино и яичницу с ветчиной, а в придачу еще компанию аппетитной фрау. Ни от того, ни от другого Жан-Луи не собирался отказываться. Но всему, даже самому хорошему приходит конец. Распрощавшись, и даже, не забыв заплатить по счету, Ла Валетт покинул сию теплую и сытную обитель, вверив себя стуже и ветру.

- А на сытый желудок и гулять теплее, - благодушно подумал француз, кутаясь в щегольской плащ, подбитый мехом и неспешно идя по заснеженным улицам, наблюдая веселую кутерьму по случаю новогодних праздников. Все дороги ведут на площадь, а посему Ногарэ вскоре оказался на рыночной площади.

- Лопни папская селезенка! – выругался Ногаре, когда из благодушного, и даже почти благочестивого настроения, навеянного рождественской кутерьмой и сытым желудком, его вывел тычок под ребро, сопровождаемый угрозой. И, возможно, нападавшему не поздоровилось бы, как Жан-Луи поймал себя на мысли, что он понимает слова говорившего. А следовательно, это не уличный искатель приключений.

- А Вы бы, что выбрали сударь? – хохотнул Ногаре в ответ, отпихивая бедром «нападавшего» вбок. Может тот бы и упал, если бы не держался за плечо.
Узнать друзей было не сложно даже в масках. Во-первых, по французской речи, а во-вторых, по покрою и материалу плащей. «В Париже мода, наверное, уже сменилась», мелькнула мысль в голове придворного щеголя.

- У нас макарад? – поинтересовался Ла Валетт, оглядывая товарищей, - Ностальгия по Святому Сильвестру или поддерживание местных традиций? – Ногарэ посмотрел на Шомберга, подозревая, что тот соскучился не только по немецкому пиву и колбасе, но и бюргерским увеселениям.

- Ааааа…. Гулять, так гулять, и не важно по какому поводу! – хмель доброго вина, поданного Греттхен еще не покинул француза, и он видел мир в радужных красках, и был готов праздновать и кутить с друзьями по любому поводу.