The Tudors / Тюдоры |
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The Tudors / Тюдоры » 1509-1533 » На перепутье времен
1532 год. Двор готовится к отплытию короля Генриха VIII в Кале на встречу с Франциском I Валуа, где он представит французскому монарху свою новую возлюбленную и будущую супругу, Анну Болейн, маркизу Пембрук. Также с ним во Францию отправляется и его незаконнорожденный сын от Леди Элизабет Блаунт.
Участники: Генрих VIII, Анна Болейн, Генри Фицрой, Элизабет Блаунт, Томас Норфолк, Мария Говард
Утро было как никогда солнечным, и английский король воспринял хорошую погоду как знак того, что он на правильном пути. Дело с Екатериной почти решено. Скоро брак будет аннулирован, и он, наконец, возьмет себе в жену ту, что долгие годы будоражила его кровь, заставляла сходить с ума от желания, ту, что непременно родит ему сына, и, наконец, он будет уверен, что английский трон никогда не достанется женщине или бастарду, ибо у него будет законный наследник!
В спальне короля появились слуги, для того чтобы помочь Его Величеству облачиться в одежду. Время постепенно приближалась к тому самому часу, когда он вместе с Анной должен будет покинуть Уайтхолл и направиться к причалу, где уже собрался народ. На причале должны были присутствовать и простые горожане, которым выдался шанс увидеть всю роскошь королевского двора, а также и придворные, которые пришли, дабы выразить свои любовь и почтение монарху, помолиться вместе с ним перед отплытием и пожелать доброго пути.
Генрих не торопился, ведь на причале он, как и подобает, появится последним, уже перед самым отплытием. А сейчас там должен собираться простой народ и знать. Наверняка к причалу уже прибыл и его сын от Беси Блаунт, который отправится вместе с ним. Несмотря на всю суматоху с разводом, несмотря на ежедневные мысли об Анне Болейн, Генрих никогда не забывал про своего единственного сына. Пусть он был и незаконнорожденным, пусть Генрих и надеялся, что новая жена родит ему законного наследника, но пока факт оставался фактом. У него был только один сын, и нужно было сделать все, чтобы в самом крайнем случае, трон достался именно ему, а не его дочери, которая теперь вот-вот должна потерять свой титул Принцессы Уэльской и, подобно Фицрою, получить статус незаконного отпрыска короля. И несмотря на то что Норфолк рассчитывал, что невестой Фицроя станет его юная дочь, Леди Мария Говард, Генрих VIII обдумывал и другие варианты. Например, многим лучше ему казалось, если его сын возьмет в жены французскую принцессу, одну из дочерей Франциска.
Но об этом позже. Пора было отправляться в путь.
Наступил день отплытия короля Генриха на встречу с королём Франции Франциском в Кале. Герцог Норфолк уже прибыл на пристань вместе со своей дочерью Марией Говард. День был солнечным, и казалось бы, ничто не должно было огорчать или настораживать Томаса Норфолка. Однако повод для опасений всё же был. Дело в том, что у герцога был план относительно его дочери Марии. Он хотел, что бы с позволения короля была заключена помолвка между внебрачным сыном короля и Марией Говард. И тогда существовала вероятность, что если у Его Величества не будет законного сына, то королём станет Генри Фицрой, а дочь Норфолка станет королевой Англии. Однако у него появились опасения, что Его Величество предпочтет для своего сына другую невесту, например, французскую принцессу. И теперь, когда король с сыном и будущей женой отправлялся во Францию, у Томаса Говарда появилась самая серьёзная почва для опасений. Однако оставалось надеяться, что либо сам король выберет для этой роли Марию Говард, либо же это сделает сам Генри Фицрой.
Норфолк взглянул на свою дочь. Она была красивой девушкой. Конечно, любой отец будет считать дочь красавицей, даже если не сам и не является самым заботливым и любящим отцом. И всё же она была хороша собой: высокая, стройная, с длинными русыми волосами и карими глазами.
Надеюсь, что такие девушки нравятся герцогу Ричмонду, - подумал Томас Норфолк.
Пока ещё не прибыл сам король Англии, герцог решил поговорить со своей дочерью.
- Мэри, я бы хотел обсудить с тобой один очень важный вопрос. Речь пойдёт о Генри Фицрое, герцоге Ричмонде. Он выждал небольшую паузу и продолжил.
-Ты ведь знаешь, что в моих, и не только моих, планах организовать вашу помолвку с Генри Фицроем? Так вот, эта затея сейчас находится под угрозой. И, быть может, в твоих силах всё исправить. Закончив говорить, Норфолк посмотрел на свою дочь, пытаясь уловить эмоции в её глазах.
Мария уже встречалась с рыжеволосым юношей, который вызвал в ее сердце трепет и необъяснимую радость. Наконец-то ей открылись тайны таких эмоций, которые заставляют думать о человеке и день и даже ночь, которые приводят дух в такой тонус, что хочется и плясать и петь! Генри Фицрой терзал ее душу, терзал ее мысли, терзал ее надежды и мечты. Но, будучи сдержанной, умеющей контролировать свои эмоции, юная Говард даже в таком нежном возрасте не позволяла себе обнажать свои чувства и тем более говорить о желаниях. С отцом она разделяла мечты стать королевой Англии, но она искренне считала, что ее род достоин этого по праву крови и предков. Добиваться цели, ставя себя на плаху греха, она и не вздумала бы никогда. Ее собственные правила были дороже всего для Мэри. И использовать Генри Фицроя для исполнения амбициозных планов отца Мария не собиралась. О соблазнении леди и не думала, до того этот помысел чудился ей абсурдным и нелепым.
Леди Говард осчастливила новость о том, что отец намерен проститься с королем и его свитой, отплывающими во Францию, и возьмет дочь с собой. Среди приближенных, сопровождающих Его Величество к Франциску I, был и Генри Фицрой, которого Мэри так не терпелось увидеть на прощание. Быть может, они и не встретятся больше? И это ее последний шанс запечатлеть в памяти его карие глаза, его огненные волосы, запомнить его манеру говорить, да походку... Сидя в карете и направляясь к причалу, Мария всё же не смогла сдержать своего восторга.
- Мы прибыли, - оповестили Говардов, и юной дочери герцога Норфолка подали руку, чтобы помочь ей спуститься. Мария стала оглядываться по сторонам, смотря на людей, на птиц, на работу, которой были заняты простолюдины. Всё готовилось к отплытию короля и его приближенных. Она принялась искать глазами рыжую копну волос Генри, но ее прервал от этого занятия отец. Слова герцога поначалу заинтересовали Мэри, она была вся в нетерпении для встречи с принцем и, как и любая девушка, была не прочь побеседовать на тему предмета ее воздыханий. Однако, стоило отцу сделать уклон в противоположную (от моральных устоев дочери) сторону, как весь блеск беседы тут же для Марии исчез. Девушку оскорбило обращение родного родителя, но она всё равно решила держаться с достоинством и ничем не выказать своего возмущения.
- Это под силу только Амуру, - уверенно отозвалась Мэри, - и если Вы, папенька, взяли меня единственно с желанием увидеть, как я прикладываю все силы, дабы исправить эту угрозу, - она повторила слово отца с толикой пренебрежения, - то я сейчас же возвращаюсь в поместье. Передайте принцу мои надежды на счастливое плаванье. Кажется, Его Величество предпочитает в невесты сыну французскую принцессу? Что ж, надеюсь, она по-настоящему тронет сердце Генри Фицроя, - с гордо поднятой головой заключила Мэри. Последняя фраза далась ей особенно тяжело, ведь разум и сердце не ладили в этом вопросе... Если бы язык повиновался сердцу, то Мария не смогла бы так легко совладать с голосом и придать ему ту же уверенность, которой воспользовалась сейчас.
Отредактировано Мария Говард (2012-15-08 01:01:45)
Услышав слова дочери, Норфолк схватил её за руку.
-Подожди, Мэри, - отрывисто сказал он, глядя в её гордое лицо, - Ты думаешь, что я всё делаю ради себя? Безусловно, всё это принесёт мне выгоду. Но разве только мне? Конечно, он видел, что его дочь не была, а может, только не хотела казаться такой честолюбивой, как её отец. Однако нельзя было отрицать тот факт, что она всё же была на него похожа, хотя влияние на неё оказывала и её мать. Скорее всего, если бы перед Норфолком была не Мэри Говард, а кто угодно другой, он попытался бы подобрать слова, слегка сменить тему, но в этот раз он не хотел этого делать.
-Неужели ты не хочешь получить то, что принадлежит Говардам по праву? Не хочешь быть королевой? - громко произнёс Томас, на мгновение забыв, что находится в толпе. Слегка сбавив тон, он продолжил, всё ещё не отпуская руки дочери:
-Хорошо, да Бог с ней, с короной, если ты пытаешься отрицать и скрывать в себе те черты, которыми ты безусловно обладаешь. Но неужели ты хочешь отдать Генри Фицроя другой женщине, пусть и французской принцессе? Сделав небольшую паузу, Норфолк отпустил руку девушки.
-Пусть, ты считаешь меня честолюбивым и расчётливым, но я далеко не глупец. Я вижу, что тебе небезразличен этот юноша. И если ты готова отступиться от всего ради своих принципов, то пусть будет так. Впрочем, в моей просьбе нет ничего такого, что противоречило бы им, если принять во внимание твои чувства. Закончив говорить, Норфолк посмотрел в сторону. Всё, что он сказал, не было уловкой, он и сам был этому удивлён. Не часто ему приходилось говорить откровенно. Впрочем, особого удовольствия это ему не принесло. День теперь казался ещё более плохим, чем показался ему сначала. Сам же герцог помрачнел, ожидая ответа своей дочери Марии.
Отредактировано Томас Норфолк (2012-15-08 23:00:25)
Герцог смыкает свои пальцы на запястье дочери, и та замирает, внимательно принимаясь слушать его. Больше всего на свете ей было обидно за то, что с ней говорил именно отец. Человек родной, близкий, любимый. Тот, с кем она разделяла взгляды на власть, тот, кому она доверяла и секреты, хоть была не склонна к подобного рода открытости. А теперь этот человек буквально предлагал дочери соблазнить принца для "их общей выгоды". По позвонку пробежали мурашки. Мэри стиснула зубы. Она хорошо запомнила урок, преподнесенной матерью и беседу с матушкой и Екатериной Арагонской в храме божием. Она дала себе зарок, что никогда не выйдет за нелюбимого мужчину, в котором будет не уверена. Муж должен был быть опорой, другом, а не орудием политических игр. И то, что ожидал от Марии отец, было унизительным для его дочери.
- Ваша просьба, отец, глубоко оскорбляет меня, - правдиво и строго изъяснилась Мэри, а после сохранила мрачное молчание на какое-то время, прежде чем согласиться: - Боюсь, Вы и правда думаете в первую очередь о своем благополучии и выгоде. - не о семье, не о детях, а лишь о себе. Осознание этого причинило юному сердцу необычайную боль. Мэри могла согласиться, что герцог Норфолк способен предложить стать фаворитками короля Анну или Марию Болейн, да любую другую! Но только не ее... Только не свою единственную дочь.
- Неужели ты не хочешь получить то, что принадлежит Говардам по праву? - восклицание отца вывели Мэри из ее тяжких раздумий. Она подняла глаза на Норфолка, и резко схватилась за рукав его одеяния, когда он спросил о желании дочери стать королевой. Леди Говард зашипела, озаряясь по сторонам, призывая отца быть тише. Даже от малой возможности, что кто-то услышит и схватит ее родителя.
- Помилуйте, это государственная измена! - зашептала Мария, в страхе продолжая глядеть на прохожих, чтобы убедиться что никто не слышит их разговора. Это было крайне опрометчиво, но ужас, что сковал сердце Мэри, оттеснил ее обиду. - В нас течет кровь истинных правителей Англии. И я не стану унижаться до брака по расчету с Тюдором, в особенности, если это повлияет на мое положение при дворе. Мы добьемся всего собственными силами, - гордо заявила миледи, вздернув подбородок чуть вверх. Она не любила Генри Фицроя: они слишком мало друг друга знали, и поэтому Мэри говорила с пылом и непреклонностью, которые были ей свойственны, когда чувства не мешали разуму.
Норфолк отпускает руку дочери, и та стоит не шелохнувшись, слушая речь герцога. Когда он кончил, воцарилась меж собеседниками мертвая тишина. Леди Говард обдумывала всё, сказанное отцом, и представила свою недавнюю реакцию. Были ли чувства к Генри превыше ее гордости? Прошло слишком мало времени, повторяет себе Мэри, она не могла полюбить юношу за столь короткий срок.
- Вы просите меня влюбить в себя принца, нет... - Мария подобрала иное, более подходящее слово. - Бастарда. И всё для того, чтобы кривыми дорогами прийти к власти. В чем выиграют Говарды, дорогой отец, если вы отдаете родную дочь в руки незаконнорожденному из рода узурпаторов? - Мария смотрела прямо в глаза герцогу. И твердо заявила: - Я выйду замуж лишь по любви. А Генри Фицрой не настолько тронул мое сердце.
Отредактировано Мария Говард (2012-16-08 15:43:13)
Другого ответа от своей дочери Норфолк и не ожидал. Конечно, он всегда знал, что его дочь Мэри была своенравной и гордой. И это до недавних пор его вполне устраивало. Однако теперь эти её черты превращали его собственную дочь из союзника в противника. Безусловно, ещё во время того как он говорил, он догадывался, что Мэри не согласится на его предложение так просто. Тем не менее, ему было не очень приятно слышать отказ в ответ на откровенность. От этого Томас Говард помрачнел ещё больше. И всё же он стал спокойнее. Теперь он бы ни за что не кричал, что собирается сделать Мэри Говард королевой, тем самым вернув утраченное Говардам. Норфолк посмотрел на дочь холодным и спокойным взглядом и тихим голосом сказал:
-Ты спрашиваешь, что принесет Говардам то, что ты станешь женой незаконнорожденного сына короля? Я тебе отвечу. Так же откровенно, как говорил только что. Да, это не прямой путь вернуть нам корону. Но чего мы, нет, ты можешь добиться сама? Думаешь, узурпаторы признают незаконной свою власть и официально передадут её в твои руки? Увы, чтобы восстановить справедливость, нужно пойти на определенные жертвы
Свои следующие слова Томас Говард сказал уже более громким голосом.
-Ты говоришь, что выйдешь замуж по любви? Хорошо. У тебя уже есть избранник? Или ты собираешься ждать этого чувства всю жизнь или пойти на поводу у страсти, которая потухнет так же быстро, как и зажжётся? Поверь, я говорю это тебе как отец, эта гонка за любовью принесет тебе одни страдания. И ты этого хочешь? Или, быть может, из-за своей гордости и принципиальности ты отказываешься от юноши, который тебе на самом деле небезразличен?После этого Норфолк замолчал.
Действительно, что это на меня сегодня нашло? Что сподвигло меня на откровенность? Наверное, старею, разучился даже сдерживать свои чувства и скрывать мысли, - думал герцог Норфолк, иронично улыбнувшись.
Пора заканчивать с откровенностью. Вдруг, действительно кто-то услышит. Тогда не то что, не стать дочери женой Генри Фицроя, но и мне самому не сносить головы на шее...
Мария любила и чтила отца как никого другого. Ей болью в сердце отдались его изменения в лице, и леди Говард мгновенно закусила нижнюю губу, словно боясь, что с ее уст сорвется еще хоть какое-то слово, способное ранить и омрачить герцога Норфолка. И всё же, осознание, что родитель осмысленно подталкивает единственную дочь в постель к бастарду, было выше признательности за воспитание и данное ей образование отцом.
- ...Нужно пойти на определенные жертвы, - Мария подняла на своего собеседника глаза, полные ужаса. Ее рот чуть приоткрылся - она хотела что-то сказать, опровергнуть доводы отца, но ничего не смогла вымолвить.
Мэри отвернулась от отца, слушая его совет насчет любовных дел. Девушка знала о том, что Анна Болейн имела разговор с герцогом Норфолком некоторое время ранее, еще до того, как король Англии встретился с ней, еще до тех чувств, неожиданно вспыхнувших в сердце Его Величества. Отец Марии просил у Анны аудиенции, и его дочь также осведомлена о примерной теме их уединенной беседы. Леди Говард делает кроткие шаги в сторону, отходя от отца, что продолжал рассуждать о любви. Эта человеческая слабость, бесспорно, не касалась его души - любовь ему чужда. Не только к женщине, но и к собственному ребенку. В горле Мэри нестерпимо защипало, и она сомкнула пальцы на своей тонкой шее, впиваясь ногтями в кожу и зажмуриваясь.
Не вздумай позволять слезам проступить в глазах.
Она ничем не отличается от любовницы короля. Ее отец жаждет сделать ее соблазнительницей сына правителя, но что, если женские чары Мэри окажутся слабее чар французской принцессы? Следом последует предложение (просьба? нет, скорее приказ) стать любовницей Генри Фицроя... Леди Говард сглатывет слюну и опускает свое горло.
- Вы. Делаете. Из меня Анну... Болейн... милорд, - надрывно шепчет себе под нос Мэри, не веря тому, что озвучивает собственные мысли. Она ничем не отличается от любовницы короля... для своего отца уж точно. Утешением, единственным, крохотным, являлось то, что Генри Фицрой был славным юношей. Милым, добрым и искренним. Так показалось Марии при их встречах. И, вероятно, она принизила свои чувства к нему? Быть может, эти ростки привязанности и интереса смогут дать плодоносный плод любви? Оставалось только на это и уповать...
- Я сделаю... всё, что, - Мария вновь сделала глубокий вдох, ее всю трясло, но она нашла в себе силы повернуть слегка голову к отцу. Больше она не поднимала на него глаз, смотря вниз. - В моих силах. Если такова Ваша воля, - выдавливает из себя девушка, стараясь придать голосу больше твердости и решимости, но он всё равно дрожал от безграничного разочарования и муки, бьющей прямо по груди, слева.
Леди Говард быстро отвернулась, поняв, что ее глаза слишком увлажнились. Она незаметно смахивает слезы, застывшие на ресницах, и медленно движется к главной дороге, куда должны были прибыть король в сопровождении Анны Болейн и сына. Она остановилась и принялась вглядываться вдаль. К ним мчалась карета.
Господи, пусть это будет король, - умоляла Мэри. Ей хотелось поскорее проститься с Генри Фицроем и уехать домой...
Отредактировано Мария Говард (2012-25-08 21:29:55)
В этот день время мчалось как-то особенно быстро. Утренние размышления по поводу предстоящей встречи с Франциском, свадьбы с Анной и судьбы Генри Фицроя оставили голову английского монарха. Сейчас он безмятежно смотрел в окно экипажа, наблюдая за простой лондонской жизнью. Горожане, завидев экипаж короля, сопровождающийся отрядом гвардейцев, останавливались и с замиранием сердца наблюдали, как их король и повелитель проезжает по своему городу. Кто-то из лондонцев, особенно смелый и отважный, не побоялся на всю улицу закричать: «Вернись к законной жене! Оставь эту шлюху!» Брови монарха сурово сдвинулись, на лбу появились морщины. Один из гвардейцев слез с лошади и направился в толпу, искать посмевшего оскорбить невесту короля. Генрих тяжело выдохнул и отвернулся от окна. Его взгляд упал на рыжеволосого юнца, что сидел в карете напротив него. Несколько мгновений он рассматривал своего сына, пытаясь вспомнить черты лица матери Генри Фицроя. Беси Блаунт. В свое время она была очень хороша. Красавица. Его с ней связывали долгие восемь лет романа, а также общий сын, пусть даже и бастард. Когда родился Фицрой, многие за глаза осуждали короля за, что от него родила другая женщина, а не законная супруга. Но никто никогда не смел открыто назвать Элизабет шлюхой. Интересно, а если бы он женился на ней, стали бы англичане так противиться новому браку короля?
Генрих тряхнул головой, пытаясь отогнать призраки его прошлых привязанностей. И, отвернувшись от сына, посмотрел на женщину, которая сидела рядом с ним. Прямая осанка, тонкая длинная шея, гордая посадка головы. Генрих улыбнулся и взял руку Анны, покоящуюся доселе на атласе платья, в свою ладонь и, не стесняясь сына, прошептал ей нежно на ухо:
-Дорогая, надеюсь, ты не расстроилась из-за этого обделенного умом человека? Скоро ты станешь королевой, любовь моя, и никто уже не посмеет сказать подобное.
Отредактировано Генрих VIII (2012-28-08 21:00:42)
В это утро Анна собиралась особенно тщательно. Ей предстояло не только появиться перед народом в качестве официальной невесты короля, но и отправиться вместе с ним и его сыном в Кале.
Я должна выглядеть идеально. - думала Анна, осматривая платья в своем гардеробе.
После некоторых размышлений, маркиза выбрала красное атласное платье с золотистой вышивкой на корсете и рукавах. Анна никогда не любила слишком грамоздкие прически, которые сооружали у себя на голове английские модницы. Поэтому она приказала камеристке скрепить ее тяжелые черные волосы на затылке, но не слишком стягивать, чтобы они выглядели естественно, но при этом открывали взору красивую шею и хрупкие плечи девушки.
Придирчиво осмотрев себя в зеркале, маркиза Пемброк довольно кивнула головой.
То, что нужно!
Когда Анна шла по коридорам дворца, когда встретила сияющего короля и присела в реверансе перед его сыном, когда она ехала в экипаже к причалу, ее не покидали мысли о том, что все ее мечты становятся явью. Она так долго к этому шла! Сколько было потрачено времени и сил! Слишком многим она рисковала и слишком многое ставила на карту! Но главное - все это было не зря. Все эти годы Анна боялась, что Генрих просто устанет от тяжбы с анулированием брака, от ее постоянных игр с его страстью и желанием и просто бросит ее одну на сьедение дворцовым псам. Были моменты, когда она сама срывалась и хотела уехать куда-нибудь подальше, лишь бы забыть все это как страшный сон. Но в такие моменты перед глазами появлялось уже настолько родное лицо короля, что Анна снова обретала силу духа и продолжала бороться.
Не каждый законный наследник так добивается короны, как я!
При мысли о наследнике маркиза посмотрела на сидящего напротив Генри Фицроя. Он был очень похож на свою мать Бесси Блаунт, только волосы ему достались отцовские. Анну немного раздражал тот факт, что этот бастард считается наследником короля.
Ничего! Я подарю Генриху не одного принца! И у него будет настоящий, законнорожденный наследник трона Тюдоров!
Маркиза улыбнулась своим мыслям и ее настроение стремительно пошло вверх. Как вдруг откуда-то снаружи донесся вопль, призывающий короля вернуться к законной жене и оставить шлюху. Анна вздрогнула и напряглась.
Как они смеют! - молниеносно пронеслось в голове у девушки.
Но тут рука Генриха коснулась ее руки, и его ласковый голос заставил Анну улыбнуться.
- Надеюсь, Ваше Величество. А когда я рожу Вам сына, никто и рта не посмеет открыть!
Анна одарила короля лучезарной улыбкой и взглядом словно прокричала ему:
Я очень жду того момента, когда наконец стану твоей!
Отредактировано Анна Болейн (2012-28-08 23:07:46)
Он ясно прочел мысли Анны в ее красноречивом взгляде, а слово «сын», сладкой музыкой сорвавшееся с ее алых губ, еще более убедили короля в том, что все вот-вот измениться. И уже через пару мгновений Генрих и не вспоминал слова того горожанина. Он сильнее сжал в своей ладони хрупкие пальчики девушки и вновь выглянул в окно. Экипаж уже подъехал к причалу, гвардейцы прочищали дорогу королю, его невесте и сыну. Дверь распахнулась, и Генрих вышел из кареты. Его взгляд тут же упал на герцога Норфолка и его юную дочь.
«Ну, конечно, Норфолк. Ты не мог мне не напомнить о своей дочери, которые прочишь мне в невестки» - с иронией подумал Генрих, слегка кивнув головой склонившемуся в учтивом поклоне герцогу, а затем прошел дальше. И тут его взор остановился на белокурой женщине, которую совсем недавно он вспоминал, глядя на Фицроя. Элизабет, вероятно, приехала в этот день на причал, чтобы попрощаться с сыном. В голове Тюдора возник вопрос, как отреагирует его темпераментная невеста на то, что здесь присутствует его бывшая любовница. Но отступать было некуда. Пропуская сына вперед, Генрих подошел ближе к Элизабет и сдержано кивнул ей, в это время его рука коснулась кисти Анны. Юный герцог Ричмонд низко поклонился матери и припал к ее руке поцелуем.
-Мадам, - обратился Генрих к Элизабет, обведя взором людей, находившихся рядом с ней. Наверняка, среди них был и барон Кайм. – Думаю, Его Светлость герцог Ричмонд, рад, что Вы приехали попрощаться с ним и дать свое материнское благословение.
Генрих сильнее сжал руку Анны, и перевел взгляд с бывшей фаворитки на невесту, тепло улыбнувшись Анне.
Баронесса Кайм прибыла на причал, чтобы попрощаться со своим сыном Генри. Она видела его так редко, что просто не могла упустить такой шанс его увидеть. Повсюду были толпы людей, совсем недалеко от себя она находился герцог Норфолк со своей дочерью, а подле неё находился и её муж граф Кайм. Увидев только что прибывший королевский экипаж, Элизабет с радостью подумала о встречи с сыном, которая должна была вот-вот произойти. Сквозь распахнутую дверь экипажа вышли Его Величество с Анной Болейн и юный Генри Фицрой. Лицо Бесси тут же озарила улыбка, она не сводила взгляда с этого светловолосого юноши. Однако вдруг она почувствовала на себе взгляд Генриха Тюдора. Опустившись перед ним в небольшом реверансе, баронесса заметила, как его рука сжала запястье леди Анны Болейн. Однако она нисколько не смутилась, даже когда ощутила на себе быстрый и холодный взгляд спутницы короля. Поднявшись, она поприветствовала Генри Фицроя, который низко поклонился ей и припал к её руке поцелуем.
- Приветствую Вас, дорогая матушка! - сказал он красивым, мягким голосом.
- Здравствуй, Генри! Я приехала, чтобы попрощаться с тобой перед твоей поездкой во Францию, - произнесла нежным голосом женщина, с любовью глядя на юношу, -Я благословляю тебя на это путешествие и надеюсь, что всё пройдёт удачно. Я же буду молиться за тебя и Его Величество!
- Благодарю Вас, матушка, - ответил он, после чего бросил мимолетный взгляд на юную дочь герцога Норфолка. После чего он вновь посмотрел на свою мать. Элизабет было жаль, что у них было так мало времени, и самое главное, что она не могла откровенно поговорить с любимым сыном, ведь вокруг них было столько людей. И хотя герцог Ричмонд испытывал похожие чувства, пусть он это и скрывал, он всё же не смог заставить себя сказать чуть больше. Вновь поклонившись матери, он собирался уйти, последовав за своим отцом, когда ощутил на своей руки лёгкое прикосновение. На мгновение остановившись и приблизившись к баронессе Кайм, которая и коснулась его руки, он услышал её тихий и слегка взволнованный голос:
- И помни, что я люблю тебя. Никогда не забывай этого. Посмотрев на женщину, он с теплом и благодарностью кивнул ей, после чего последовал за монархом и его очаровательной спутницей.
- Храни их Бог... - едва слышно прошептала баронесса, думая о сыне Генри и его отце, ловя на себе немного ревнивый взгляд своего мужа.
Анна улыбнулась королю в ответ, но сразу же устремила свой взгляд на белокурою женщину, перед которой склонился Фицрой. Что-то похожее на ревность кольнуло леди Болейн при виде этой трогательной сцены прощания матери и сына.
Я обязана родить королю наследника, чтобы он и думать забыл об этом бастарде и его мамочке!
Будущая королева понимала, что Генри Фицрой на данный момент является главным и единственным претендентом на престол своего отца. И это нужно будет срочно исправить!
Но только после того, как Генрих увенчает мою голову короной. Рожать ему бастардов - не мое предназначение. Я дам трону Тюдоров законного наследника, истинного принца!
Думая об этом, Анна заметила в толпе своего дядю и его красавицу дочь.
Естественно! Герцог не мог не воспользоваться случаем, чтобы в который раз попасть на глаза королю. Да чего же он мелочный и меркантильный! Даже Марию сюда приволок!
Анна коротко кинвула Норфолку и его дочери, и снова посмотрела на леди Кайм. Внезапно она почувствовала как рука Генриха сжала ее запястье, словно предупреждая не натворить глупостей. Опустив глаза на их переплетенные пальцы, девушка лишь снисходительно улыбнулась.
- Не переживайте, Ваше Величество. - Анна склонилась к Генриху и прошептала ему на ухо. - Я знаю, как подобает себя вести. Вам не будет за меня стыдно.
Отредактировано Анна Болейн (2012-04-10 16:27:57)
Генрих наблюдал за прощанием сына и матери и чувствовал, как к горлу подкатывает ком. Нет, это вовсе была не сентиментальность. Английскому монарху вообще было чуждо нечто подобное. Скорее это было негодование, разочарование… Может злость? Да, определенно, Генрих VIII в эту минуту злился на судьбу-злодейку, которая подарила ему единственного сына, но слабого здоровьем, да еще и незаконнорожденного. Как такое могло произойти!? Почему Бог не пожелал дать ему сына? Ведь столько раз Екатерина была беременна! А его «новогодний мальчик»! Почему он умер, не прожив и полугода? Разве это справедливо!?
И тут его слуха коснулся шепот рядом стоящей женщины, и монарх очнулся от дурных мыслей. На смену негодованию пришло озарение. А что если Бог не дал ему законных сыновей с Екатериной для того, чтобы подарить ему их в браке с этой черноокой красавицей? Тюдор посмотрел на свою невесту и тепло улыбнулся ей. Да, наверное, в этом и крылся ответ на мучающий его вопрос. Все дело было в том, что Анна Болейн была предназначена ему свыше, но он был вынужден жениться на Екатерине в угоду последнему желанию отца… В такие минуты, король не вспоминал о том, что когда-то любил набожную испанку чистою и искренней любовью, предпочитая заставлять себя верить в то, что его, буквально, принудили взять в жены вдову Артура.
-Я знаю, - также шепотом ответил король Анне и коснулся ее темных волос губами. – И верю, что совсем скоро ты так же будешь давать свое материнское благословение нашему сыну. Законному сыну!
Когда Генри Фицрой отошел от матери и вновь оказался рядом со своим венценосным отцом, Генрих VIII кивнул юноше и пошел дальше, к возвышающемуся помосту, где их ждали священник, который должен был благословить короля перед путешествием, а также дамы из свиты Леди Болейн, которые должны были сопровождать ее в пути.
Перед тем как подняться по трапу, священник прочитал молитву, все перекрестились, и Генрих протянул руку Анне, чтобы помочь ей подняться с ним на корабль. За его спиной, опустив глаза, шел Генри Фицрой.
Эпизод завершен
Отредактировано Генрих VIII (2012-05-10 13:03:42)
Вы здесь » The Tudors / Тюдоры » 1509-1533 » На перепутье времен
